Своего собеседника знаю, кажется, очень давно, потому что живу в этом городе, хожу с ним по одним улицам, часто бываю по делам или на мероприятиях в войсковой части. Такое простое, по-детски улыбчивое и светлое лицо. Ему идет военная форма, подчеркивает выправку, прямоту и его самого, и его такого открытого взгляда больших карих глаз. «Совсем еще мальчик», – подумала вдруг. Но тут же осекла сама себя: за плечами у этого мальчика год войны…
Есть такая профессия...
«В 2014 году меня призвали, срочную службу проходил в поселке Свободном, под Нижним Тагилом. Еще тогда стал задумываться о том, чтобы заключить контракт и навсегда связать свою жизнь с военной службой. Но там не остался, отговорили друзья: зачем, если в родном городе есть войсковая часть. Так и получилось. Вернулся и уже через три месяца подписал контракт здесь, в Енисейске», – рассказывает Иван Завялов, мой собеседник, военнослужащий, участник специальной военной операции.
Он не из семьи военных, не продолжает династию. Просто однажды принял решение быть одним из тех, к кому относится ставшая уже давно выражением нарицательным фраза из фильма «Офицеры»: «Есть такая профессия – Родину защищать». Защищать так же, как и его дед Виктор Николаевич Попов, ветеран Великой Отечественной войны.
«Уходил он на фронт из нашего военкомата, сражался, как рассказывала бабушка, и на Курском направлении тоже. Получил контузию, восстановился, снова на фронт. Родным повезло: дед вернулся живым. Я родился уже после смерти деда, но дома всегда говорили о нем, вспоминали. Бабушка бережно хранила его награды, письма. Я горжусь дедом, и слово «ветеран» для меня было всегда каким-то особенным, высочайшим званием. И тогда, в детстве, если бы мне сказали, что и меня будут называть ветераном, я бы просто посмеялся: чем я могу это заслужить? Но жизнь распорядилась иначе. А теперь нас уже двое: я и брат. Со мной все понятно: я человек военный. Он, штатский, подписал договор сначала с ЧВК, а после заключил контракт с Министерством обороны. Сегодня он там, на передовой. И этот его выбор – сменить костюм на военную форму – был абсолютно сознательным и взвешенным. Нельзя оставаться в стороне, когда угрожают тебе, твоей семье и твоей стране. Получается, мы с братом дело деда продолжаем», – тихо улыбаясь, говорит Иван.
Нас ждали, в нас верили
Ветеран боевых действий… Что за этими словами? Сколько всего? Огромное количество переживаний и молитв родных, дочкиных слез и километров дорог, разделяющих мирный дом и взорванную землю Донбасса…
«Это был август 2022 года. Специальная военная операция шла полным ходом. Иллюзий уже не было ни у кого, тем более у нас, кадровых военных. Да, мы не попали в первую волну, если можно так сказать о мобилизации. Мы несли свою службу здесь, в своем гарнизоне. Но каждый понимал, что рано или поздно придет и его черед. И вот нас собрали в штабе, объявили, что формируется бригада для отправки на СВО. Приказа и поименного списка не было. Остаться в части или уезжать на передовую – выбор был за нами. Я сказал, что поеду».
И он на удивление просто и в то же время очень мудро и ответственно объясняет этот свой выбор: «Потому что я – военный. Кто-то на заводе уголь добывает, кто-то строит, кто-то лечит. А я – военный, я должен защищать».
А потом также просто, с какой-то теплотой и любовью, рассказывает о той земле, по которой ему пришлось идти, о людях, с которыми сводили военные дороги.
«Место нашей дислокации менялось несколько раз: западный военный округ, южный округ. Шли и по Донецкой, и по Луганской республикам. Наше подразделение было, так сказать, кочующим, постоянно менялись населенные пункты. И везде люди: разные, испуганные, уставшие, напряженные. Но все-таки улыбающиеся. Больше всего запомнились мальчишки, которые то там, то тут появлялись вдруг из ворот полуразрушенного дома, выбегали с, казалось бы, совсем пустой и оставленной уже давно улицы. Они, завидев колонну, бежали за нами с радостными криками. И обязательно у кого-нибудь из них был российский флаг, яркие цвета которого как будто разрезали серую израненную землю.
Нет, оккупантами нас точно никто не считал. Нас ждали, в нас верили. Это даже как-то воодушевляло. Становилось понятно, что все делается не зря.
Что увидел? Ну точно не такой красивый и цветущий край, как на картинках и фильмах времен СССР.
Мариуполь первый раз увидел весь в руинах. Даже страшно стало, как тут мог кто-то выжить, как они сейчас могут тут жить! А через полгода я увидел его совсем другим: строящимся и оживающим. И это удивительно, радостно! И гордость берет за свою страну, которая может так поддерживать и помогать.
Очень, конечно, было тяжело первое время смотреть на разрушения, пустующие села. И оставили их жители не в 2022 году, когда началась СВО, а в 2015-м, когда только за то, что у тебя есть родственники в России, могли расстрелять. Когда в дома заходили нелюди, убивали всех: детей, взрослых, стариков. И это были не пришедшие откуда-то оккупанты, это были те, кто жил еще вчера по соседству. Страшно было слушать рассказы местных жителей».
Что там, за ленточкой?
«Домой? Конечно, хотелось! Этого на самом деле больше всего хочет каждый, кто там, на передовой, – продолжает Иван. – Больше всего скучал по дочке. Она маленькая, и, как только получалось связаться с домом, звонил, писал, иногда по видео общались. Поначалу дочка очень часто плакала, а я уговаривал, мол, скоро приеду. Потом успокоилась: папа в командировке, нужно подождать».
И ждали. Ждали каждый день, каждую минуту. А главное – верили, что вернется. А он говорил, что все хорошо, что не нужно переживать. Особых новостей нет, все нормально… Да и зачем им здесь знать обо всем, что происходит там, за ленточкой. Все самое плохое, все самое страшное и должно оставаться там…
«Страшно и обидно было, когда отступление. Егоровка, Павловка, Угледар – идем вперед. Харьковская область, Красный Лиман, Херсон – отступают. Линия фронта разламывалась, и ты, даже если на твоем рубеже все получается, переживаешь за тех, у кого горячее.
Часто именно маленькие населенные пункты становились тем рубежом, который невозможно преодолеть: непростая логистика, скопление огромного числа живой силы и техники противника. А воюют против нас, как известно, все. Мы только по шевронам и вычисляли: немцы, французы, поляки, грузины. Кого только нет!
А у нас тоже: кого только нет – ребята от Питера до Хабаровска – все наши, все родные.
Наше подразделение – восемь человек, со всеми общаюсь и сегодня, созваниваемся, переписываемся. Командира нашего под Новый год сильно ранило. Вытащили, восстановился, снова в строю».
Все родные, понятные
«Как жили-бытовали? Да по-разному. Но всегда вместе, а поприкалываться да поюморить – это всегда пожалуйста!
Были у нас ребята из части с Ютурупа. Так у них присказка была: «Нам хоть куда, лишь бы оттуда подальше!» А еще парень из числа ополченцев. Прошел, как говорится, не одну сотню километров, повидал всякого. И были в нем какая-то удивительная бесшабашность, зашкаливающее бесстрашие и ничем не объяснимая наглость. Опытный, подготовленный, отчаянный. Сам из Красноярска, служил тоже на Ютурупе, оттуда ушел на СВО по контракту. Идет обстрел, нас кроют так, что голову поднять невозможно. А он на вышку лезет, связь тянет на глазах у всех. Про таких говорят, что страх от них сам убегает…
Разные ребята встречались, из разных мест, о которых и не слышал даже до этого. Но все какие-то родные, что ли, понятные. Потому что свои».
И так о своих он говорит, когда вспоминает тех, с кем свели военные дороги, кто помогал семье, пока он был на СВО, кто собирал посылки, писал письма, делал амулетики…
«Я, если честно, не мог даже представить, что в такой трудный момент для страны люди могут так сплотиться.
Примеры вроде простые, но так за душу берут, потому что о главном, о том, без чего не выжить, – о поддержке.
Я в командировке, жене привезли дрова, пока она думала, как расколоть да прибрать, ребята из части приехали – два часа и все готово. А ведь это очень важно: поддерживают семью, не забыли, мол, уехал да и ладно.
А когда гуманитарку получали, так удивлялись: все – от иголки до топора – присылали. Теплые вещи, спальники, генераторы, медикаменты, продукты… Да все и не перечислишь. Но чего больше ждали, так это писем и рисунков детских. Потому что именно от них домом пахнет. На отдыхе откроешь, почитаешь, и как-то даже теплее. Письма порой смешные, короткие, почерк кривой, неразборчивый. А игрушки-обереги какие, амулетики…
Это, конечно не оружие, не техника или снаряжение. Но без этого там не выжить. Вы уж мне поверьте!»
Мы сидим разговариваем, я спрашиваю, порой путаюсь в формулировках, поправляюсь, пытаясь объяснить, что хочу услышать. А Иван спокойно и терпеливо слушает меня, поправляет и рассказывает обо всем, что я хочу узнать. И только на один вопрос, заданный мною в самых разных вариантах, он так и не ответил: о том, что такое война и какая она, должны знать только солдаты…
«Против нас весь мир. Они не оставят нас просто так. Они долго готовились, мечта покорить и поставить на колени Россию – всегда не давала спать Западу. Да, долго, да, трудно. Но теперь нас уже не повернешь. Теперь это наша земля, и наш народ, как, собственно, и было всегда.
Моим ребятам, которые еще там,– скорейшего возвращения домой. Пока мы были там, они за нас несли боевые дежурства. Теперь мы за себя и за них. Потому что так надо, потому что нам здесь легче, чем им. Они там за нас, мы здесь за них. И только так: спина к спине – другого не дано».
Наталья ПОЧЕКУТОВА (г. Енисейск)
Фото из личного архива Ивана Завялова
